Прежде чем перейти к собственно описанию боевых действий в период Русско-Японской войны, хотелось бы остановится на характеристике боевого духа японских войск.

Здесь я не говорю о боевом духе русских войск, так как на протяжении всей истории он был крайне высок. А вот знать, что печатала русская пресса о боевом духе японцев, крайне интересно, на мой взгляд.

Вот, как характеризует японскую армию «Иллюстрированная летопись русско-японской войны», издававшаяся с самого ее начала: «Уже в первые месяцы войны стали появляться указания, что, помимо общих свойств народного характера, японская армия проникнута еще началами неписанного кодекса воинской чести, выработанной бывшей военной кастой самураев.

Соединение народной этики с правилами рыцарской морали создало внушительную силу, которая была умело направлена к достижению поставленной цели, посредством настойчивой и тщательной подготовки к войне в нравственном отношении. Моральному элементу принадлежит…первое место в ряду прочих причин, породивших выдающуюся дееспособность японских войск на театре войны»[1].

Таким образом, слухи о бусидо дошли до российских журналистов, однако было уже поздно — война успела начаться и принять затяжной характер. Почему российское командование не учло этот фактор, когда решался вопрос о начале войны с Японией? Ответ на поверхности: из-за халатности Петербурга агентура Российской империи на Дальнем востоке была значительно слабее своих японской разведки[2]. Тем не менее, свидетельство издания Булгакова Ф.И. очень ценно для нас, поскольку точно подмечает японского народа и (!) увязывает его с «неписанным кодексом» бусидо. Это наглядное свидетельство того, что японская армия, состоящая по большей части из простолюдинов, во многом опиралась на него, что нам, собственно и требовалось доказать.

И далее «Летопись» пишет: «Вера в божественное происхождение микадо, исключительное почитание предков, уверенность, что они продолжают участвовать и в славных, и в бесславных делах потомков; подчинение личных интересов семейным, общественным, государственным; врожденная способность скрытничать, выдающееся самообладание, храбрость, граничащая с презрением к смерти, упорство, настойчивость — все это тесно сплелось со злобой, коварством, неразборчивостью к средствам, доходящею до низости, жестокости и повальных самоубийств в случае невозможности пасть с честью, и создало высокий конгломерат высоких и отталкивающих качеств, обнаруженной японской армией в настоящей войне»[3].

И вновь можно поразиться точности, с какой российская печать передает сведения. Она, правда, черпала их и из иностранных газет (например, французской Temps), однако это не умаляет ценности источника. Действительно, все перечисленное перекликается с ключевыми элементами самурайской традиции и подтверждает наш тезис о том, что они (традиции), во всяком случае, к Русско-японской войне нашли свое распространение в народе, который платил «налог кровью» своему государству и из которого преимущественно состояла японская армия.