Заслуживает особого внимания визит великого князя Александра Михайловича (1866 – 1933) в Японию. Этот представитель династии Романовых целых два года прожил в Японии и оставил весьма занимательные воспоминания об этой удивительной стране в период Мэйдзи.

Александр плавал на кресейсере “Рында” и на первых порах после поступления на морскую службу был мичманом. Удивительно опять же что несмотря на свою светлость и свой титул все представители династии Романовых, начиная с Петра Великого начинали службу государству с нижних чинов.

Это обстоятельство заслуживает отдельного внимания, поскольку в наше время это редкость, чтобы высокопоставленный человек при поступлении куда-либо не пользовался “блатным” положением своей семьи.

Гайдзин Александр вызывал восхищение у японцев, вероятно своим могучим телом, и они называли его “самураем”, что конечно было немного не так :). Между тем, в своих мемуарах, опубликованных, правда, уже в эмиграции, гайдзин Александр пишет, что этим словом называли “князей” Японии.

Естественно слово самурай не вышло из обихода и эти люди продолжали обладать властью и в период Мэйдзи. Из мемуаров Александра Михайловича лично мне интересны были только два эпизода: про то, как он себе “жену” выбирал и про визит к императору Мэйдзи.

Повозлю себе привести здесь две небольшие выдержки соответственно.

О японской жене:

“Разбитое сердце «мадам Беттерфлей» вызвало взрыв хохота в Империи Восходящего Солнца, потому что ни одна из носительниц кимоно не была настолько глупа, чтобы предполагать, что она могла бы остаться с «мужем» до гробовой доски. Обычно «брачный контракт» заключался с японками на срок от одного до трех лет, в зависимости от того, сколько времени находилось военное судно в водах. Японии. К моменту истечения срока подобного контракта, появлялся новый офицер, или же, если предыдущей «муж» был в достаточной мере щедр и его «жена» могла, сэкономить достаточную сумму денег, то она возвращалась обратно в свою семью”. …”Haконец, у меня завелся свой собственный дом, правда очень скромный по размерам и убранству. Однако, командир «Рынды» строго следил за тем, чтобы мы, молодежь, не слишком разленились, и заставлял нас заниматься ежедневно до шести часов вечера. Но в половине седьмого я уже был «дома» за обеденным столом в обществе миниатюрного существа.
Веселость характера этой японочки была поразительна. Она никогда не хмурилась, не сердилась и всем была довольна. Мне нравилось, когда она была одета в кимоно различных цветов, и я постоянно приносил ей новые куски шелка. При виде каждого нового подарка, японочка выскакивала, как сумасшедшая, на, улицу и созывала наших соседей, чтобы показать им обновку. Уговорить ее делать меньше шума — было бы напрасным трудом; она очень гордилась великодушием своего «самурая»”.

О визите к Императору Мэйдзи:

“Первая аудиенция у Императора длилась всего несколько минут. Император и Императрица приняли меня в тронной зале, окруженные блестящей свитой принцев и принцесс. Я произнес короткую речь и предал приветствие от Царя. Император выразил свою радость по поводу моего пребывания в Токио и веру в русско-японскую дружбу. Обе речи были переведены переводчиком посольства. Я испытывал никоторое смущение в обществе этих людей, одетых в полную парадную форму и едва достигавших мне до плеча, и старался казаться как можно ниже ростом.
Целая неделя была посвящена осмотру достопримечательностей столицы и военным парадом; наконец, приблизился вечер торжественного банкета в императорском дворце. Я сидел по правую руку от Императрицы. Выждав немного, набрался храбрости, улыбнулся очень любезно и заговорил с ней по-японски. Сперва она, выглядела чрезвычайно удивленной. Я повторил мою фразу. Она вдруг рассмеялась.
Тогда я счел наиболее уместным выразить ей по-японски мое восхищение по поводу достигнутых Японией успехов. Это представляло большие трудности, так как я должен был вспомнить многие выражения, употребляемые в подобных случаях моими друзьями в Ионасса.
Императрица издала странный, горловой звук. Она перестала есть и закусила нижнюю губу. Ее плечи затряслись, и она начала истерически смяться. Японский принц, сидевший слева от нее и слышавший наш разговор, опустил в смущении голову. Крупные слезы катились по его щекам. В следующий момент весь стол кричал и смеялся. Я очень удивился этой веселости, так как в том, что я сказал, не было и тени юмористики. Когда смех немного улегся, императрица подала знак принцу, и он обратился ко мне по-английски:
— Позвольте узнать, где Ваше Императорское Высочество изволили научиться японскому языку? — вежливо спросил он с глазами, полными слез.
— А что? Разве я говорю плохо?
— Совсем нет! Вы замечательно говорите, но видите ли вы употребляете особый местный диалект, который… Как бы вам это объяснить?.. Можно узнать, как долго вы уже находитесь в Нагасаки и не проживали ли вы округе Ионассы?
Немецкий камергер был явно скандализован, так как это был, по всей вероятности, самый веселый придворный банкет в истории Империи Восходящего Солнца.
— Я бы очень хотел знать, как ее зовут? — сказал премьер-министр, провожая меня до экипажа. Я бы выразил ей от имении Его Величества высочайшую благодарность за ее блестящей метод в преподавании ионасского наречия. Сколько же вы, Ваше Высочество всего взяли уроков японского языка?..”

Воображаю, как смотрели августейшие особы Японии на русского “самурая”, который говорит на уличном языке Нагасаки. К слову сказать, премьер-министром в то время был небезызвестный Ито Хиробуми…

А всю книгу мемуаров великого князя можно почитать здесь.

 

« Иностранцы в Японии: августейшие особы из России. Часть I Якудза в период Мэйдзи »